Суматошное утро
Ворон внимательно посмотрел на холодильник и прислушался. Посмотрел на василиска Жорика, затем обратно на холодильник. Жорик-шестилап поежился всеми пятью метрами своего бронированного тела и отрицательно замотал головой. Мужчина тяжело вздохнул и перевел взгляд на Кофейную Ведьму, что мудро отступила в соседнюю комнату и храбро спряталась за диванную подушку.
– То есть, совсем грустно, да?
– Ты сам сказал, что можно оставить до твоего возвращения.
– Я как-то не знал, что ситуация в холодильнике настолько напряженная, что полуторатонный василиск будет нервничать! Ладно, давай уговор. Я чищу «морозильный шкаф», а ты готовишь кофе?
– Всегда готова. Но я не отвечаю за результат. После открытия здесь может быть любая магическая атмосфера.
Изнутри обмотанной цепями кухонной утвари раздалось шипение и что-то влажно ударило в дверцу с очень немаленькой силой. Ворон демонстративно закатал рукава черной сорочки, собрал волосы в хвост и повязал черный платок. Щелчком пальцев развеяв цепи, рывком распахнул дверцу. Ведьма вежливо прикрыла дверь на кухню.
Повисла практически гоголевская тишина. Жорик-мягколап припал к полу за спиной кулинарного мага, стремясь мимикрировать под кафель. Длинные фиолетовые щупальца, старательно тянувшие в родную кастрюлю сыр и колбасу замерли, затем положили продукты на полку. Из кастрюльки показалась пасть с двумя рядами игольчатых зубов, стремительно увеличивающаяся в размере.
На кухне потемнело, тени за спиной Ворона стали гуще, наполнились глубокой чернотой. Из тьмы повеяло холодным морозным воздухом, ароматом зимних сосен и елей, замерзшего моря. Щупальца обитателя холодильника дернулись, оскал превратился в неуверенную натянутую улыбку.
Тьма перетекла с пола на стены и портьеры, взобралась до самого потолка. Красивый вид на Измайловский парк и колесо обозрения скрылся за плотной изморозью, мгновенно покрывшей панорамные окна. Казалось, нет уже никакой просторной кухни в доме на востоке стольного града. А есть лишь беспросветная зимняя ночь, холодная вьюга, и заледеневший лес на берегу далекой северной реки, впадающей в бескрайнее, замерзшее, укутанное белым снегом море. Монстр съежился в кастрюльке, кончиком щупальца приподняв крышечку как шляпу.
Спустя непродолжительное время дверь на кухню распахнулась. Ворон с веселым оскалом широкой улыбки завязывал обожаемый плотный фартук.
– Ваше Мурлычество, вас не зацепило?
– Неть. Только чуть прохладным воздухом потянуло. Там была какая-то поговорка про бодрого орла.
– Мммм… Жив, цел, орел?
– Да. Она самая. Орель! Гордый орель! Как звучит. Я — орель! Орель. Орля. Орля! – Кофейная Ведьма радостно запрыгала и закружилась по комнате.
– Мда, кажется, внутренняя чайка эволюционировала. Птеродактиль и орель. И все они вместе где-то там, где все эти — ямб, хорей, орель, апапест и птеродактиль.
– Зачем ты засунул туда моих птичек?! Им же теперь каркать по расписанию и с ударением!
– Дорогая, никто твой богатый внутренний мир не трогает. Сделай кофе, а я пока закуску приготовлю. У нас сегодня рубленый и обжаренный с овощами...мммм...скажем, кальмар.
Пока на кухне раздавались знакомые и интригующие звуки кухонной магии, Кофейная Ведьма принялась за свою излюбленную обязанность.
Сделанный собственными руками глиняный порувер занял законное место. Сосуды, покрытые рубиновым орнаментом из сотни насечек — их создание было отдельным сложным колдовством, на каждый уходила масса сил и светлых, теплых эмоций. Пальцы, порхая, выбрали нужное кофейное зернышко и бережным, нежным движением обратили его в пыль. Девушка всегда наслаждалась моментом, когда ручеек едва ощутимого молотого зерна стекал по рукам в чаши.
Ароматная и бурлящая энергия начала закручиваться вокруг ведьмы, когда она приступила к варке вкуснейшего кофе. Ей было искренне интересно, какой дух напитка явится в этот раз?
Облачко пара поднялось над чашами, стало гуще, впитало в себя струйки кипящей и яркой энергии ведьмы, закружилось водоворотом. Юная красавица вздохнула и приветливо помахала рукой. Кто еще мог явиться в такое утро? Сквозь уже рассеивающийся пар явственно проглядывала напрочь безумная кошачья улыбка.
Дверь на кухню распахнулась с грохотом. Ворон недоуменно обернулся на возмущенно-разгневанную спутницу.
– «При повторной сборке заказа ваши блинчики закончились,» – куда они закончились? Как они закончились? Мои блинчики! Ворон! Курьер съел мои блинчики… Я хочу, чтобы теперь его самого съели!
– Я испеку, это не сложно. Хм… А это что такое?
Ворон начал внимательно присматривать к Кофейной ведьме. Обошел ее кругом, один, затем второй раз. Принюхался. Прищурился.
– Маааау….
– Давай сюда жабу.
– Мииииу….
– Жабу давай
– Маааау….
– Давай сюда и иди покупай свои туфли!
– Но там же надо деньги платить! Это слишком большой стресс для меня. А мне даже блинчики не привезли!
– Блинчики я испеку, жабу накормлю, а туфли ты, как обычно, упустишь!
– Вначале еда, кофе, сказка, а потом я подумаю.
Кулинарному магу оставалось лишь согласно вздохнуть. Через несколько минут ведьма была уютно устроена на кресле, горячие закуски разложены по тарелкам, а кофе наполнял комнату атмосферой и теплом. Ворон с наслаждением отпил глоток и начал свой рассказ:
«Привыкли мы восхищаться путниками, открывателями земель. Да только земли те редко пустуют и своему «открытию» крепко удивляются. По-настоящему же узнают их купцы, что издревле сшивают мир своими караванами и тропами, как крепкими шелковыми нитями. Шелк, кстати, во все века ценили, в том числе и в наших землях. Крепкие и драгоценные ткани везли из далекой восточной земли, что лежит близ рек Хань, Ханган и Нактонган. Вот оттуда я тебе поведаю сказание.
Давным-давно жил в богатом городе, где храмов было много, как цветущего лотоса в чистой запруде, жил один торговец. Владел мелкой лавчонкой, не брезговал и с коробом по провинции пройтись, тем и жил. Но надо сказать, честно жил, а когда нужно было помочь кому-то, всегда из пояса готов был медяки свои достать.
Зашел как-то в лавку старик даос. Разговорились с хозяином. Слово за слово, выяснили, что родня он хозяину. Не далекая, не близкая, а какая ни есть, но родная кровь. Говорит старик:
- Жить мне осталось недолго. Может, дашь приют седой голове?
Лавочник и чужому не отказал бы, а тут свой, родной. Как не пустить? И отдал даосу самую лучшую комнату, заботиться о нем стал, кормить, поить, даже молоко покупать каждую седьмицу. А старик из всех вещей принес с собой только деревянную подушку в штопаной тряпице. Берег как зеницу ока, никогда с ней не расставался. Даже дома не выпускал из рук, а уж если отлучится куда, непременно с собой возьмет. Никто не знал, что за подушка такая.
Прошло несколько лет. Худо дела у лавочника стали идти, а здоровье уж не позволяло самому бродить по деревням с коробом, торговать мелочью. Еще и дожди пошли, все дороги развезло – редко кто в лавку заглянет. А старик живет себе и живет. Будто нет ему дела до лавочника.
Сидит как-то в лавке хозяин, думу невеселую думает. Тут подходит к нему старик и говорит:
– Гляжу я, ты с лица спал. Или беда какая случилась? Возьми вот мою подушку, как поспишь на ней ночь, сразу полегчает.
Сказал так, тряпицу развязал, и вытащил чудную деревянную подушечку. Вся покрытая странным узором без конца и начала, она потемнела от времени, но не утратила пряного аромата дорогой благородной древесины. Взял торговец диковинку, поблагодарил старика, а сам думает: "Где это слыхано, чтобы от дерева, хоть и красного, да благоухающего, да вдруг полегчало?"
Ушел старик к себе в комнату, а лавочник опять загрустил. Сидел он, сидел, спать захотел, под голову подушечку положил, уснул быстро и крепко. Вдруг слышит сквозь сон - музыка заиграла, флейты. Открыл глаза, а от подушки той резной белый дымок поднялся. Струйка за струйкой - не стало ничего в комнате видно. Но не дым, а будто благовония храмовые.
Вдруг откуда ни возьмись - маленькие человечки. И ослик с поклажей, да не простой, идет-сверкает медными полированными боками. Хватают человечки ту поклажу, в углу складывают. Показалось лавочнику, будто деньги и товары в тех узелках, и думает он: "До того обеднел, что даже во сне деньги и товары вижу!" Подумал так, с боку на бок перевернулся и крепко уснул.
Наутро лавочник в лавку пошел, смотрит - в ящике денег полно. Мало того, все долговые расписки лежат, да прибежали кредиторы, благодарят за то, что долги им вернул, с процентами.
Догадался лавочник, что был сон вещий, поднялся в комнату к старику, поклонился ему низко. А старик и отвечает, пряча улыбку в длинные усы:
– Это тебе за твою доброту! Подушечку себе заберешь после смерти. Только будь осторожнее с ней. Видишь, часть дерева потемнела, узор совсем блеклым стал, словно от копоти? Каждый раз, как ты с тяжелыми думами ляжешь спать подле нее, она гореть начинает, а добрые духи, что внутри живут, спешат на помощь, дом свой от огня спасая.
И в жизни так же бывает. Ты и не заметишь, как погружаясь в тьму тяжелых дум, мрачности, приносишь печаль и тревогу всем вокруг. Сохраняй ум свой чистым и ясным, тогда и жизнь легка будет.»
Ворон закончил рассказ и с доброй улыбкой посмотрел на дремлющую Коефейную Ведьму. Она свернулась уютным клубком под рукой и пледом, убаюканная голосом. Мужчина чуть-чуть усмехнулся и перевел взгляд на валяющегося неподалеку василиска.
– При умелом рассказе и правильном голосе сказки расходуются очень экономно. Каждую можно повторить раза три, а Её мурлычество все будет пытаться конец услышать.
Издалека доносился шум города и гул машин, но шелест деревьев был сильнее, он убаюкивал, успокаивал, навевал сон. Василиск философски выдохнул и положил морду на переднюю пару лап. Он явно перенимал кошачьи черты хозяйки, наловчившись все свое тело сворачивать на небольшом ковре компактным клубком. Уже засыпая, он радовался воистину волшебным «теплым полам» в доме и сказке о молочке. Вот молоко он в ней точно запомнил…
